Французский "Блицкриг" часть 2

Продолжение, начало в http://tbrus.ucoz.ru/publ/francuzskij_quot_blickrig_quot_chast_1/1-1-0-184

После 20 часов вечера того же дня и вплоть до полуночи немцы пытаются проводить новое наступление – в направлении Жандрена/Jandrain. Однако артиллерийская подготовка оказывается недостаточной, а авиационная поддержка слабой – французы встречают немецкие танки пушечным огнём, контратакуя противника собственными танками. В результате немецкое продвижение захлебывается – французские танки выходят из боя, имея по 20-40 прямых попаданий 20-мм и 37-мм орудий и, как правило, ни одной пробоины.

Стойкость подразделений кавалерийского корпуса не меняет, тем не менее, общей картины идущей уже третий день «горячей» войны – французы и бельгийцы медленно, но неуклонно отступают под напором ударного «кулака» германской армии. К вечеру 12 мая они окончательно эвакуируют Креен и Тизнь. Танки и пехота уходят на вторую линию обороны – в Мердор/Merdorp, Жандронуй/Jandrenouille и Жандрен. Всего в этот день 2-ой «кирасирский» полк 3-ей DLM, на который пришёлся основной удар танкистов Гепнера, потерял 24 Hotchkiss и лишь 4 Somua.

Только одной ночи хватает немцам, чтобы пересмотреть свою тактику борьбы с новыми толстобронными французскими танками. Согласно воспоминаниям немецких ветеранов, экипажам легких машин запретили вступать в бой с Somua S35. Их должны были впредь уничтожать «трёшки» и «четверки», противотанковые орудия с близкой дистанции и 88-мм зенитные «ахт-ахт» – с дальнего расстояния. Для противодействия «французским Т-34» также рекомендовалось использовать прямой наводкой и 105-мм артиллерию.

13 мая французская сторона продолжала использовать преимущественно 3-ю DLM, а вот на помощь 4-ой тд немцев ускоренным маршем из-под Маастрихта прибыла 3-я тд. Однако первыми в этот день начали французы, и именно из 2-ой DLM – это будет её единственный бой в тот день в поддержку «соседа слева». 6 взводов S35, около 30 танков, атаковали южный фланг 4-ой тд в направлении Креен примерно в 5.30 утра. Впрочем, немцы не понесли существенных потерь – им помогло использование 88-мм зениток. С 9.00 и в особенности 11.30 за дело взялись пилоты Люфтваффе. После авиационной и артиллерийской подготовок немецкая пехота и следующие за ней танки начали массированный прорыв к Жандронуй и Жош/Jauche на участке всего в 5 километров шириной – здесь были сконцентрированы практически вся техника и весь личный состав 3-ей и 4-ей танковых дивизий моторизованного корпуса!
4-ая тд наступала к югу от Анню, и её основной целью являлись Мердор и Жандронуй, обороняемые в основном танкистами 2-го «кирасирского» полка. Пройдя незанятые войсками Креен и Тизнь, немецкие пехотинцы в 13.00 при поддержке охватывающих городок с севера и юга танкистов 35-го и 36-го танковых полков и после авиационной бомбёжки атакуют Мердор. Разгорается сильный бой, в котором немецкой пехоте и лёгким танкам успешно противостоят огонь 1-го дивизиона 76-го артполка и Somua S35 капитанов де Бофора и Ардуана/Hardouin. Подход Pz IV и 88-мм «ахт-ахт», уничтоживших 2 S35, меняет ситуацию и заставляет французских танкистов ретироваться в центр городка. Немецкие солдаты начинают занимать его, а французские танкисты и мотопехота, собравшись в группу, прорываются в 13.40 в направлении на Жандронуй под прикрытием всё тех же Somua S35.

В свою очередь, к 16.00 остатки двух эскадронов Hotchkiss 2-го «кирасирского» полка, обороняющие Жандронуй, вместе с присоединившимися к ним «окруженцами» из Мердор, с боями и по приказу отходят ещё дальше на запад, теряя свои последние танки.

А 3-я тд мотокорпуса Гепнера вела наступление к северу от Анню, в направлении на деревни Марий/Marilles и Жош. Ей здесь противостояли прежде всего солдаты и офицеры 11-го мотопехотного полка (11e RDP), имевшего на вооружении танки Hotchkiss H39, а в самом Жоше – танкисты 1-го «кирасирского» полка. Занимая деревни на пути к Марий, немцы подавляют там «очаговую» оборону французов и выбивают их танки, бои с которыми на деревенских улицах принимают порой характер «рукопашной». Местность также не особо способствует успеху наступающих – густонаселённая, она изобилует протоками и ручейками с взорванными мостами.

Тем не менее, в 14.15 французские войска, обороняющие Марий, атакуются 35 немецкими танками. В контратаке Hotchkiss уничтожают 6 из них, ценой потери 4 своих машин. Местность вокруг местечка начинает покрываться дымящимися каркасами танков, в начале преимущественно немецких, а затем всё более и более «с примесью» французских Hotchkiss и Somua. После 15.30 и воспользовавшись передышкой, предоставленной пошедшими в атаку танками, французская артиллерия и мотопехота покидают деревню. Теперь бой концентрируется примерно в 10 километрах от Анню, в окрестностях Жандрена и Жоша.
Однако ещё до этого момента, примерно в 13.30, в окрестностях Жандрена произошла атака 14 французских Somua S35 резервного эскадрона капитана Амель/Ameil 1-го «кирасирского» полка против танков 4-ой тд, яростно, но несколько невнимательно атаковавших французскую оборону южнее, в направлении на Мердор и Жандронуй. Французы появляются настолько неожиданно, и огонь их так силён, что неготовые к этому немецкие танки вспыхивают один за другим. Срочно «вызванные» Ju-87 «Штука» пытаются сорвать французскую атаку, но те не несут от бомбардировки никаких потерь. Тем не менее, бой постепенно выравнивается, и в 14.30 французские танки 1-го полка отходят по приказу в Жош, которому начинает угрожать наступление уже 3-ей тд. Их место, однако, занимают S35 2-го «кирасирского», и бой со значительными потерями с обеих сторон продолжается. Только примерно в 18.30 вечера 4-ая тд возобновляет своё продвижение на запад по оставленной 2-ым «кирасирским» полком 3-ей DLM местности. Французский полк потерял в этот день ещё 11 Somua и 4 Hotchkiss.

Жандрен и Жош оборонялись 11 мотопехотным полком и 1-ым «кирасирским» полком соответственно до 17.30 и 17.00 13 мая. Отошли французские части оттуда, расстреляв почти все боеприпасы и понеся большие потери в технике и личном составе, по приказу командира корпуса. Один из Hotchkiss унесёт на себе следы от не менее чем 50 немецких снарядов, срикошетивших от него в течение дня!

В результате этих двухдневных непрерывных боёв 3-я DLM безвозвратно потеряла «на лужайках» Бельгии 68 Hotchkiss из 155 и 37 Somua S35 из 95, т.е. 41% численности своего боевого танкового «парка». По французским данным немецкая сторона потеряла 164 машины, преимущественно Pz I и Pz II. Говорить о «безвозвратности» здесь, как вы понимаете, увы, не приходится.

К 25 мая французские силы покинули Фландрию. К этому моменту весь кавалерийский корпус – три легких механизированных дивизии (к этому времени в его состав включили и остатки 1e DLM), имел всего лишь 75 боеспособных танков против 585 на 10 мая.
С 25 по 27 мая корпус вел арьергардные бои, прикрывая отход французских и британских сил к морю. 29 мая он отступает к Дюнкерку. Французские ветераны в своих воспоминаниях утверждают, что без «кавалеристов» нормальная эвакуация Британского Экспедиционного Корпуса была бы невозможна. В боях прикрытия французы теряют свои последние средние Somua S35, и к концу мая 1-ый кавкорпус практически прекращает свое существование, как боеспособная боевая единица...

Итак, приведенные выше примеры представляются внимательному читателю достаточно красноречивыми. Перед тем же, как продолжить дальше наш рассказ о событиях во Франции в мае 40-го года, немного остановимся на некоторых особенностях французской военной организации того времени.
Как уже было сказано, на начало французской компании Вермахта крупные танковые соединения «третьей республики» были двух типов – «кавалерийские» лёгкие механизированные дивизии DLM (1-ая, 2-ая и 3-я DLM по состоянию на 10 мая) и «пехотные» кирасирские дивизии резерва DCu/DCR (1-ая, 2-ая и 3-я DCR, также на 10 мая 1940 г.).

Кроме того, общевойсковым армиям французской армии, находившимся в континентальной Франции, на дату 10 мая 1940 г. были приданы 34 отдельных танковых батальона. И если на вооружении 6 фактически танковых дивизий (DLM и DCR) состояли новые толстобронные современные танки Renault B1bis, Somua S35, Hotchkiss H35 и H39, общим числом в 1100 единиц, то отб были вооружены самыми разнообразными машинами, от достаточно экзотических FCM 36 вплоть до «старичков» времён прошлой Великой войны.

Детально это выглядело следующим образом: 20 отб были вооружены танками Renault R35 (893 машины на 10 мая)

2 отб – танками Hotchkiss H35 (90 машин на 10 мая),

ещё 2 отб – танками FCM 36 (90 машин 10 мая),

и по одному отб имели на вооружении «сверхтяжёлый танк прорыва» 20-х гг. FCM 2C (7 машин)

и танк Renault D2 (44 машины).

Ещё 8 батальонов были вооружены «бестселлером» Первой Мировой Войны, танком Renault FT 17 (504 танка на 10 мая 1940 г.).

Таким образом, общее количество танков, реально состоявших на вооружении армейских отдельных танковых батальонов, равно 1628 единицам.
Необходимо также упомянуть о французских танках, входивших в состав лёгких кавалерийских дивизий DLC (80 Hotchkiss H35 и H39) и т.н. разведывательных групп пехотных дивизий GRDI (30 машин Hotchkiss H39). Сложив все приведённые выше цифры, мы получим вполне внушительную сумму в 2838 разнообразных танков, находившихся в боевых соединениях французской действующей армии. Из них около 2300 являлись вполне современными и, более того, достаточно равномерно распределёнными между крупными механизированными соединениями, подчинявшимся армиям или армейским группам, и отдельными танковыми батальонами, призванными, в первую очередь, обеспечивать «непосредственную поддержку» французской пехоте на дивизионном и полковом уровне.

«Тыл» у этой массы танков в мае 1940 г. состоял из более чем 670 бронеавтомобилей и лёгких самоходок различных типов, включая такие современные образцы, как «Панар», около 1600 танков различных типов, находившихся на складах «метрополии», в её военных школах, на полигонах и т.п., а также месячного выпуска более чем 200 танков трёх оставшихся основных типов (Renault B1bis, Hotchkiss H39 и нового Renault R40), что соответствует примерному среднемесячному весеннему уровню выпуска танков «разогнавшейся», наконец, французской промышленности.

Получающаяся картина безмерно далека от совсем ещё свежего стереотипа, согласно которому у союзников в 1940 г. не было ни крупных танковых соединений, ни большого количества танков вообще. Ещё одним уже упоминавшимся стереотипом является часто до сих пор повторяемое утверждение, что якобы совершенно «замшелые» уставы и регламенты французской армии не позволяли ей использовать самостоятельные танковые соединения, подвергая современную военную мысль 30-х гг. прошлого века остракизму или забвению. Да, действительно, трудно ожидать от страны, понесшей такие большие потери в ПМВ (памятники погибшим в которой с множеством фамилий стоят до сих пор практически в каждой французской деревне) иного, нежели канонизации форм и методов, приведших к столь дорого доставшейся победе, пусть и с поправками на изменившееся время. Финансовое состояние Франции, переживавшей одновременно с другими промышленно развитыми странами экономический кризис 30-х гг., имевшей относительно многочисленную армию мирного времени и к тому же строившей «линию Мажино», также было далеко неблестящим, да и социальные бури, инициированные на этот раз великой русской революцией, не обошли её стороной. Опять же, будущим противником Франции снова и с очень большой вероятностью становилась жаждавшая реванша Германия, а не некая абстрактная «страна третьего мира». И тем не менее, вспомним ещё совсем недавнюю Историю...

Из ПМВ Франция вышла танковой державой № 1, произведя более 3500 знаменитых Renault FT 17, 400 танков «Schneider СА» и пр. и имея в начале 20-х гг. XX века на вооружении самоходную крупнокалиберную гусеничную артиллерию, 100 «тяжелых» английских танков Mark V* и 10 собственных сверхтяжёлых «танков прорыва» FCM 2C. «Штурмовая артиллерия» (AS, l’artillerie d’assaut, как именовались тогда танковые войска), детище генерала Этьена, заслужила свои первые восторженные отзывы и награды. По окончании ПМВ она подчиняется пехоте, и её основной ролью на долгие годы становится «сопровождение пехоты огнём и маневром». Это не должно удивлять – тактико-технические характеристики танков того времени, передвигавшихся, что по дорогам, что вне их со скоростью, редко превышавшей скорость пехотного марша, и требовавших длительного обслуживания после каждого «броска» на всего лишь 15-20 километров, просто не позволяли использовать эти гусеничные машины иначе. Но жизнь не стояла на месте, развивались и техника, и военная мысль: ближе к середине 20-х – началу 30-х гг. французская армия начинает «моторизовываться» и «механизироваться». Первый термин включал в себя, в первую очередь, автомобилизацию, второй – появление все большего количества танков и тактически самостоятельных частей на их основе.

Тут необходимо вновь отметить тот факт, что гусеничные бронированные машины Франции к началу ВМВ «проходили по двум ведомствам» – часть из них «состояла» в кавалерии, а оставшиеся подчинялись пехотному командованию. Это явилось следствием развития каждого рода войск, со своими специфическими задачами и средствами, каковыми они виделись в 30-е гг. прошлого века. Итоговым результатом и фактическим венцом их развития и стало появление на свет DLM/Division Légère Mécanique, лёгкой механизированной дивизии кавалерии, и DCu/DCR/Division Cuirassée (de réserve), кирасирской дивизии резерва пехоты. Оба соединения имели разные, но дополняющие друг друга цели на поле боя.

Так, «кавалерийская» танковая дивизия DLM, во взаимодействии с другими частями и соединениями кавалерии, должна была обеспечивать при выдвижении и наступлении разведку, прикрытие на марше, упреждающее занятие выгодных рубежей и развёртывание на них системы оборонительного огня, а также принимать участие в тревожащих и контратакующих действиях поддерживаемых кавалерией пехотных частей и соединений. При отступлении танковая «кавалерия», подобно всем своим конным предшественницам, должна была прикрывать отступающих и, при необходимости, держать оборону вплоть до полного исчерпания средств сопротивления. Соответственно, боевые машины «лёгкой» DLM должны были быть способны выполнять все эти поставленные задачи. Поэтому, кроме нескольких типов бронемашин, дивизия имела в своём составе относительно быстроходные танки Somua S35 («французские Т-34»), а также Hotchkiss H35 и H39, вооружаемые в последние месяцы выпуска длинноствольными орудиями и способные проходить значительные расстояния. Кстати, приведённое выше описание боевых действий кавкорпуса Приу в Бельгии полностью соответствует ставившимся тогда перед кавалерией задачам.
Пехотные «танковые» кирасирские дивизии DCR, напротив, были «тяжёлыми». Их основные задачи заключались либо в мощном контратакующем ударе по прорвавшемуся противнику, в том числе и по его танковым частям, либо в допрорыве его оборонительной полосы. Отсюда и их танковый состав: в составе дивизии было две танковых бригады, тяжелая с танками Renault B1bis, и лёгкая с всё теми же Hotchkiss H39.

Однако наиболее существенные различия между «кавалерийскими» и «пехотными» танкистами лежали даже не столько в различии типов их основных боевых танков, S35 и B1bis, сколько в «наполненности» дивизий разведывательными частями, пехотой, сапёрами, связью и артиллерией, которые имелись в составе «пехотной» DCR, если и не в рудиментарном, то в достаточно ограниченном количестве. Да, дивизия «в идеале» должна была действовать при поддержке других частей и соединений армии или армейской группы, которые были обязаны «снабдить» её всем необходимым для ведения полноценных боевых действий.

Только вот, к сожалению, реальности начавшегося 10 мая немецкого наступления оказались очень далеки от этого, столь гладкого на бумаге, идеала. Как мы уже видели, это очень быстро осознала оказавшаяся «в гордом одиночестве» перед лицом танкового корпуса Вермахта 1-ая DCR…
Ещё одним существенным различием, быстро проявленным начавшимся немецким наступлением, было и то, что DLM сформировали значительно раньше DCR (3 «кавалерийские» дивизии были сформированы соответственно в 1934-35, 1937 и в 1939-40 гг., а 3 «пехотные» – буквально накануне «горячей» войны, в январе и марте 1940 г.). Данный факт самым серьёзным образом сказался на их «спаянности», способности к самостоятельным действиям, на взаимодействии внутри дивизий, а также на способности командования разумно использовать, да и что говорить, даже элементарно снабжать эти новые соединения!

Отметим, что согласно предвоенным представлениям французского командования совместное, взаимодополняющее использование DLM и DCR должно было обеспечить неприкосновенность границ Франции (вести крупномасштабные действия на земле которой после мясорубок ПМВ, разрушивших хозяйство 10 департаментов страны, никто и не собирался) и возможность действий её крупных соединений на открытой, неприкрытой укреплениями местности. В дальнейшем танковые войска были призваны помочь прорвать оборону противника и перевести военные действия в маневренную фазу на его территории. Создание же специализированных частей и соединений должно было, как тогда представлялось, обеспечить Франции «качественное превосходство» над немцами, которым французы банально проигрывали по численности населения и, соответственно, по численному составу мобилизуемой в случае войны армии. До боли напоминает один знакомый лозунг насчет «малой кровью и на чужой территории», не так ли?

Стоит остановиться и на тех «пехотных» танках, что не вошли в состав дивизий, а составили т.н. BCC, bataillons de chars de combat, т.е., отдельные танковые батальоны французской армии (пример их боевого использования у нас ещё впереди). Именно они, со своими небольшими, для пущей незаметности на поле боя, и медлительными, для согласования своей скорости с бегущим человеком, танками должны были осуществлять ту самую «непосредственную поддержку пехоты», на которую так любят до сих пор сваливать все танковые огрехи 40-го года многие историки. Что же, это было действительно так, пехоту считалось необходимым «поддерживать». Ещё Первая Великая война со всей очевидностью показала это. Впрочем, Вторая это тем более не опровергла, и любому знакомому с её Историей сама эта формулировка не представляется чем-то абсурдным или неправильным. Более того, французский пехотный устав 1936 г. очень подробно и разумно расписывал все этапы подготовки и проведения таких совместных с танками действий, ничуть не сводя их к вялой езде танков, неспешно постреливающих под боком идущей или окапывающейся «пехтуры». Уставные фразы были совсем другими: «...Танки усиливают эффект неожиданности, так как они дают возможность начинать атаки без артподготовки. Это, в первую очередь, наступательные машины, которые не могут быть использованы в обороне, кроме как в контратаках... Танки должны, в принципе, использоваться массово, одновременно, на большом фронте и для глубоких атак».

Что же до массирования танков, то все французские предвоенные воинские уставы не только не умалчивают об этом (см. выше), но и прямо его предписывают! То же самое можно сказать и о контратакующих действиях танковых войск, и об ударах на сокрушение по неподготовленному противнику, и о многом другом, чему являются прямым свидетельством страницы Истории ВМВ, написанные немецкими, советскими, британскими и американскими танкистами. И искать причины поражения французских танковых частей надо, по-видимому, не в повторении неких мифов, сложившихся уже около 70-ти лет тому назад и часто продиктованных политическим моментом и выгодой тех или иных противоборствующих группировок, а в строго историческом анализе произошедших событий. Уже первые попытки его осуществления показывают нам, что настоящие проблемы были совсем не в общей малочисленности танков или негодной доктрине их применения, а, например, в низкой дисциплине исполнения приказов и её крайней медлительности. Или в полном неведении пехотных командиров самого разного уровня о порой элементарных вопросах тактики и «логистики» подчинённых им танковых частей. Или в отсутствии какого-либо зенитного или авиационного прикрытия мест развёртывания танковой дивизии. Или в низкой инициативности непосредственных исполнителей, слишком буквально придерживающихся «духа и буквы устава». Или в практически полном отсутствии разведки, что войсковой, что авиационной. И т.д. и т.п. А главное, «проблема» была в противнике, которому всё вышеописанное, как казалось, было совершенно незнакомо, и который, как опять же казалось, каждый раз и почему-то очень быстро находил «ассиметричный ответ» на вдруг возникающие перед ним сложности.

Французские танковые дивизии, как соединения именно танковых войск такого размера, были ещё очень молоды, как говориться, «с иголочки». Если первые две «кавалерийские» танковые дивизии были достаточно хорошо обучены, то даже о третьей, а тем более о «пехотных» танковых дивизиях, этого сказать никак нельзя. Несмотря на кажущееся доминирование в танковой тактике «поддержки пехоты», практика взаимодействия с пехотными частями, да ещё неизвестно какой дивизии, была en masse отработана слабо. Что же говорить о более «технически трудных» действиях больших масс танков, атакующих противника при массированной гипотетической артиллерийской или авиационной поддержке?!

Если говорить о материальной части, то если она была, как мы видели, вполне современного качества в танковых дивизиях, то тихоходные танки отб, с их одноместными башнями и слабенькими короткоствольными «пукалками» были, да, трудноприменимы в другой роли кроме как бронированной противопулемётной пушки. Средства связи в нашем современном понимании, а не трудноразличимая уже за несколько километров «морзянка», были крайне малочисленны и ненадёжны. Даже в период «странной войны» учения со стрельбами боевыми снарядами были редкостью – а как же, война ожидается долгая, надо экономить. А уж отработка взаимодействия с авиацией, передавать сообщения которой с земли предполагалось практически исключительно выкладыванием на земле специальных слов и фигур!

И, тем не менее, «если бы война повременила»... Французская промышленность в кои-то веки и, наконец, набрала вполне приличные темпы: в войска массово шла новая долгожданная техника, в том числе и закупаемая в Соединённых Штатах. На танки старых выпусков планировалось устанавливать радиостанции, а длинноствольные орудия уже даже начали ставить вместо окончательно изжившей себя пушки «старичка» Renault FT 17. Кавалерия собиралась сформировать к 1941 г. уже 8 DLM, а пехота наконец-то должна была начать «шлифовать» и «отлаживать» тактику применения своих свежесозданных бронированных «кирасир». Но война, а точнее, гитлеровская Германия, долго ждать не стала, и 10 мая 1940 г. стало для французской армии тем, чем для Красной Армии нашей Родины стало 22 июня года 1941.

Как известно, наверное, всем интересующимся наукой Историей, немцы вторглись в Голландию и центральную Бельгию, но свой основной и призванный решить участь всей компании охватывающий манёвр, в первую очередь силами семи танковых дивизий, они осуществляли южнее, проходя через юг Бельгии и Люксембург и фактически обтекая с двух сторон Арденнский лесной массив. Для французов эта «горячая фаза» войны началась вполне буднично и также согласно их собственным планам: не ожидая основного немецкого удара на юге, они двинулись основными силами в северную и центральную Бельгию, стремясь максимально сократить предполагаемую будущую линию позиционного фронта и поддержать своих «собратьев по несчастью», бельгийцев и голландцев. Упоминавшийся ранее кавалерийский корпус прикрытия генерала Приу шёл на острие т.н. «манёвра Диль-Бреда», теоретического детища французского главнокомандующего генерала Гамелена/Gamelin. Вместе с ним вперёд двинулись части и соединения 1-ой, 7-ой и 9-ой французской армий, а также БЭК. Вся эта масса войск была призвана установить сплошную линию фронта на достаточном удалении от французской границы, фактически лишённой здесь каких бы то ни было долговременных укреплений. Намечавшийся позиционный фронт должен был проходить, как правило, по водным протокам – рекам и каналам. И как это частенько случается, «гладко было на бумаге, но забыли про овраги». Опять же, главным неучтённым «оврагом» оказались немцы.

Мы уже видели, что французские «кавалеристы» 2-ой и, в первую очередь, 3-ей DLM достаточно успешно вели в Бельгии сдерживающие действия против войск Вермахта. Однако основная «интрига» происходившего действа была совсем не там, пусть и в то же самое время – она происходила в нескольких десятках километров южнее, там, где, пробираясь через бельгийские завалы и отбиваясь от конных разъездов французов, через лесистую местность на запад упорно шли 3 моторизованных корпуса Гота, Рейнхарда и Гудериана. Личный состав их семи танковых дивизий (5-ой, 7-ой, 6-ой, 8-ой, 2-ой, 1-ой и 10-ой) был настолько хорошо «мотивирован», что, несмотря на серьёзные трудности, они в основном вышли к Маасу, от Намюра/Namur до Седана/Sedan, к вечеру 3-го дня марша, т.е. 12 мая, или же к полудню 13 мая. И практически сразу, без какой-то особой подготовки, не ожидая подхода мощной артиллерии, немцы начали попытки переправы через реку. Для французского командования это оказалось шоком, событием, направленным «против всех законов физики»...

Три корпуса переправлялись через реку в трёх местах, однако самой известной, и не зря, считаются переправа и прорыв корпуса Гудериана под Седаном. Это место, мало того, что являло собой нечто особенное в франко-германских военных «отношениях» (достаточно вспомнить франко-прусскую войну 1870 г.), так оно ещё и позволяло придать немецкому охвату максимальную глубину и одновременно угрожать французской обороне чуть ли не на трёх стратегических направлениях – на Париж, в сторону Ла-Манша и на юг, в тыл «линии Мажино». Именно успешные действия корпуса Гудериана под Седаном позволили в итоге немцам создать во французской обороне брешь шириной до 80 километров и обезопасить двигавшиеся севернее моторизованные корпуса Рейнхарда и Гота от возможного контрудара танковых сил французов с юга. Рассмотрим события, происходившие там 12, 13 и 14 мая, более подробно.

Итак, во второй половине дня 12 мая, пусть и не одновременно, три танковые дивизии XIX армейского моторизованного корпуса Гудериана из танковой группы фон Клейста (если смотреть с французской стороны, то это будут, слева направо, 2-ая тд Вейля, 1-ая тд Киршнера и 10-ая тд Шааля) вышли к Седану, через который двумя рукавами протекает Маас или, по-французски, Мюз/Meuse. Им противостоял X армейский корпус Грандсара/Grandsart из 2-ой Армии Анцигера/Huntziger в составе 55-ой, 71-ой и 3-ей североафриканской пехотных дивизий, усиленный двумя отдельными танковыми батальонами – 4-ым и 7-ым BCC/BCL, вооружённых 90 дизельными французскими танками FCM 36. Пехотный резерв корпуса состоял из пехотных частей, «выдёрнутых» из собственных дивизий, а именно из 205-го (71-ая пд) и 213-го (55-ая пд) пехотных полков.

Надо дополнительно отметить, что 55-ая пд «серии Б», по которой 13 мая прийдётся главный удар немцев, по некой иронии судьбы, являлась одной из слабейших во французской армии. Она состояла в основном из местных резервистов старше 35 лет, которыми управляли также свежепризванные офицеры резерва (400 из 450 от общего числа офицерского состава). Зиму «странной войны» 55-ая пд провела не столько в учениях и стрельбах, сколько на строительстве укреплений. Противотанковое вооружение дивизии, из штатных 52-х 25-мм полуавтоматических ПТО SA 34 и SA 37, было далеко неполным, зенитная артиллерия, что своя, что приданная, полностью отсутствовала, средства связи были рудиментарными. В дополнение к этому, всего-то около 6000 человек личного состава дивизии, из сильно перемешанных буквально в самый последний момент частей, занимали оборонительные позиции вдоль реки протяжённостью более 15 километров. Впрочем, нельзя сказать, что командование не понимало сложившейся ситуации. Дивизия находилась вне зоны непосредственной опасности танковой атаки, за крупной водной преградой, на лесистой возвышенности, на заранее подготовленной оборонительной позиции, с пусть и незаконченными, но железобетонными укреплениями. Главное же, ей была придана многочисленная артиллерия: только в своём составе она имела 48 артиллерийских орудий калибров 75 и 155 мм, отдельные ДОТы также были орудийными, и дополнительно 55-ой пехотной дивизии придавалась корпусная артиллерия, что доводило в общей сложности количество артиллерийских орудий средних и крупных калибров до более чем 212 единиц!

К 17.00 12 мая под сильным давлением неугомонных немцев последние конные и моторизованные отряды прикрытия французской армии покинули правый берег реки и начали операцию по уничтожению мостов через неё. К сожалению, практически никакого минирования ни дорог, ни берега Мааса ими не было осуществлено. Всё было закончено примерно к 21.00 вечера – мосты были полностью взорваны, немцы вошли в соприкосновение с основными позициями французской армии под Седаном. Опять же, мы не можем утверждать, что французское военное командование полностью игнорировало сложившуюся ситуацию, якобы совершенно «загипнотизированное» событиями в центральной Бельгии и Голландии. Иначе будет трудно объяснить передачу во второй половине дня 12 мая 2-ой Армии 3-ей DCR генерала Брокара/Brocard и 3-ей моторизованной дивизии, направленных именно под Седан, в район будущих боёв под Стонн, в составе XXI армейского корпуса генерала Флавиньи/Flavigny. Кроме того, Анцигер отдаёт в этот день приказ, полный фраз «никакого отступления» и «без учёта потерь». К сожалению, французским эквивалентом знаменитого «Ни шагу назад!» он так и не станет.

Наступление назначается фон Клейстом на 15.00 13 мая «по парижскому времени» (на 16.00 – по берлинскому времени). Сгруппировав в центральной полосе наступления 1-ой тд практически всю наличную полевую артиллерию и заручившись поддержкой II и VIII авиакорпусов Люфтваффе, немецкое командование с рассвета начинает продвигать к реке штурмовые группы мотопехоты и сапёров. Приходят в движение и моторизованные части, оставив свои зам

Источник: http://nnm.ru/blogs/w3e4r5t/francuzskiy_blickrig_chast_2/